Гурни подумал, что эта последняя метафора звучит особенно сомнительно и нагоняет мистического тумана, но тут Меллери резко повысил голос.
Гурни закрыл глаза, чтобы представить себе письмо с просьбой о деньгах, которое получил Меллери.
— Пять тысяч, — сказала она. — Десять, если очень постараться. Может, даже пятнадцать, но это уже тяжело.
— Я не сказал, что это нелогично. Я просто сказал, что это сюрприз. — Хардвик посмотрел на три прислоненных стула в центре стола и с кривой усмешкой, которая уже становилась частью его обычного выражения лица, произнес: — Троны для Трех Мудрецов.
Гурни шел следом за ним по тропинке, которая огибала главное здание и вела к малому особняку, и думал, до чего же несколько сантиметров снега видоизменили эти места. Все превратилось в простой холст, без лишних деталей. Казалось, что ступаешь по только что созданной планете, и этот образ — нового нетронутого мира — резко контрастировал с кровавой реальностью. Они обошли старый георгианский особняк, где Меллери жил, и остановились у засыпанной снегом террасы, где он умер.
Потом он вспомнил вкус мускатного ореха, который был в кабачковом супе, и ощущение дурного сна усилилось.