— Вряд ли. Просто у меня чувство, что я могу быть здесь полезен.
Гурни вышел на изящное крыльцо здания и застегнул куртку. Он решил воспользоваться приглашением и пройтись до парковки окольным маршрутом, сделать круг по парку, окружавшему здание. Травянистая тропинка привела его к задней части особняка, где стриженая изумрудная лужайка упиралась в кленовую рощицу. Невысокий бордюр каменной кладки разделял газон и деревья. Возле него стояли женщина и двое мужчин с лопатками в руках, занятые посадкой каких-то растений.
— Женщина, которую пытались убить в этом доме, — ей тоже перерезали горло.
— Ее имя не имеет значения, потому что ты никогда не называешь ее по имени. Ты обзываешь ее ужасными словами. Ты ее совсем не уважаешь. Может быть, ты так давно не звал ее по имени, что уже и не помнишь его.
— Для начала, зачем выбирать жертв, которые так далеки друг от друга, географически и во всех других смыслах тоже?
Дом сохранил свою первозданную архитектурную простоту. Гурни владели им всего год, но успели вернуть ему первоначальный вид, убрав неудачные нововведения предыдущего владельца, — заменили невзрачные алюминиевые окна деревянными с переплетом, в духе ушедшего столетия. Не то чтобы Гурни болели душой за историческую аутентичность. Просто обоим казалось, что первоначальный вид дома был каким-то правильным. Насчет того, как должно выглядеть и ощущаться жилище, Дэвид и Мадлен всегда сходились во мнениях, чего нельзя было сказать о других вопросах, особенно в последнее время.