— Теперь понял. Дермотт лежал с мигренью, когда зазвонил телефон. Он вообще сам не свой с того момента, как обнаружил тело. Один из экспертов подошел к телефону на кухне. Звонивший попросил позвать Дермотта, сказал, что он его близкий друг.
— Я не понимаю, о чем ты сейчас, — возразил он. Но это было неправдой. Когда они собрались переезжать из города в Уолнат-Кроссинг, Мадлен провела несколько часов, прощаясь — с соседями, с домом, с вещами, которые они оставляли, с домашними растениями. Его это раздражало. Он ворчал, что она слишком сентиментальна, что разговаривать с неодушевленными предметами ненормально, что все это только осложняет переезд. Но дело было не только в этом. Ее поведение задевало какую-то часть него, о которой он не хотел знать и которую Мадлен снова задела, — ту часть, которая ненавидела прощаться, не умела справляться с расставанием.
Если ты еще не понял, кто я такой, подумай про цифру 19. И Меллери загадал именно цифру 19, и это было до того, как он открыл конверт. Невероятно. Но все случилось именно так.
— Если так получалось, он придумывал какую-нибудь причину прервать фокус: вспоминал, что забыл выключить чайник или что-нибудь такое, чтобы никто не понял, что что-то пошло не так. Но ему почти никогда не приходилось к этому прибегать. То, как он подставлял людям колоду, гарантировало, что первый, второй или третий человек вытягивал ту самую карту, которая была ему нужна. А если нет, он шел на кухню за чайником, а затем начинал фокус сначала. И он всегда находил какие-то правдоподобные причины исключить из игры тех, кто выбирал неправильные карты, так что никто не догадывался, в чем на самом деле фокус.
— Звонивший человек умер. Покончил с собой.
— А помимо того, что он стеснительный и тщедушный, что еще вы можете про него сказать?