— Пятьдесят два, — ответила секретарь. И задумчиво добавила тоном небрежного замечания: — Мистер Денеггер начал работать в двенадцать лет. — Снова помолчав, она сказала: — Странно, что на вид посетителю нет и сорока. Ему, похоже, за тридцать.
Реардэн пытался заглушить в сознании эти слова, понимая, что сейчас бесполезно размышлять о них. Но слова не пропадали, они были словно обращены к умершему. Нет, я не проклинаю тебя за твой уход — если ты ушел, обуреваемый этим мучительным вопросом. Почему ты не предоставил мне возможность сказать тебе — а что, собственно, сказать? Что я одобряю?.. Что я не могу ни осудить тебя, ни последовать твоему примеру?
«По какому моральному кодексу? — подумал Реардэн. — По каким нормам?»
— На каком основании ты придумываешь эти возмутительные истории? Кто дал тебе такое право?
— Простите за выражение, но было бы намного приличнее взять ее в путешествие по борделям. И безопаснее.
— Если хотите… Что же должен значить для меня тот факт, что вы об этом знаете?