Мама засмеялась, обозвала меня туалетным утенком и подчинилась.
Значит, так надо, понял я, смирился и поплыл подальше от боли, нервотрепки, переживаний и доставшего чувства опоздания. И почти уплыл. Как там было хорошо. Как там могло быть хорошо, если бы не дурацкий щелкающий присвист.
Следов я не искал, пытать или давить не умел, но зверя видел – и откуда-то знал, как и когда надо гасить его прыжок.
– Вон телефон, – подсказал я, показывая рукой.
Под пальцами будто пузырь из теста опал. Шибанул запах жареной гнили.
И какая разница, живой я или мертвый, если своих сдаю.