За столом сидел средних лет мужчина, в военной форме, но без знаков различия на петлицах. Лицо невзрачное. Посмотришь на него, отведешь взгляд, а как он выглядит, вспомнить не можешь. Мне он сразу не понравился.
— Заряжай фугасным, после выстрела — еще один.
Проехав мимо окопов, ощетинившихся стволами пулеметов и винтовок в сторону дороги — здесь держали оборону бойцы полка, мы въехали в городишко. Штаб нашли быстро: известное дело — его обычно в добротном здании располагают. С улицы его можно опознать по стоящим рядом машинам, снующим военным, а еще — по многочисленным полевым кабелям связи.
К моим ногам упал узел с одеждой. Развернув его, я обнаружил рубашку, штаны, растоптанные ботинки. Ну, раз приказали — переоденусь. Им виднее. Я скинул форму, скатал ее в узел.
— Да брось ты, лейтенант, — не удержался я, — обороняться-то надо, а из автомата сподручнее.
Я выдернул скользкий от крови немецкий штык, в два прыжка подлетел к немцу и всадил этот штык ему в спину, под левую лопатку. Немец обмяк, стал заваливаться набок. Я столкнул его в сторону и помог подняться бойцу. Тот был испуган, на его разбитое лицо было страшно смотреть — сплошное кровавое месиво.