С немецкой позиции выстрелили вверх зеленой ракетой, явно пытаясь привлечь мое внимание — мы же свои, куда же ты, мол, стреляешь. Я же прошелся по залегшим цепям из спаренного с пушкой пулемета. Щедро прошелся, на всю ленту. Затем открыл люк и выбросил снарядные гильзы, что путались под ногами. Ничего, сержант, мы еще повоюем.
На улице под дождем матово лоснились бока бронированных машин. И — никакого движения.
Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.
Командир взвода все эти обстоятельства принял во внимание и махнул рукой влево. Группа поползла влево, перед немецкими позициями, параллельно траншее, зияющей черным в темноте ночи. Вроде тихо, не слышно разговоров, дымком сигаретным не тянет.
Вечером — уже в расположении взвода — я выпросил у старшины маскировочный костюм.
— Шагай да помалкивай. Ежели ты ни в чем не виноват, где надо разберутся да отпустят.