Мы вышли из штаба, уселись в «эмку». Удивительно, раньше я ее в полку не видел.
— Ты что, в Бога веришь? А я — так нет, комсомолец я.
— Документы важные у нас — оставлять нельзя. И раненый — ему в госпиталь надо.
— Понял уже. Группу из скольких человек готовить?
Последним, четвертым, я все-таки выбрал Семенюка. Физически силен, хладнокровен. Опыта, правда, пока маловато, но кто может набраться опыта, не ходя в тыл к врагу?
Сталин оказался еще жестче. Сначала — уничтожение крестьянства, насильственное насаждение колхозов, последовавший голодомор, унесший сотни тысяч жизней, потом — массовые репрессии, в том числе и верхушки командного состава Красной Армии, оставившие армию накануне войны без опытных офицеров и генералов. И обеспечивался «сталинский порядок» многочисленными тюремщиками, конвоирами, следователями НКВД, судьями. Репрессивный аппарат «трудился» в поте лица, выполняя заказ «отца народов». Все учреждения, заводы, все общество было насыщено доносчиками и соглядатаями. Страх сказать «лишнее слово» царил на работе, на службе, в семьях. Неосторожные просто исчезали по ночам в крытых машинах.