— Ты и ты! Сходите на холм, проверьте — только осторожно.
Мы кинулись к своим узлам, оделись, обулись и почти одновременно протянули капитану свои документы. Потом я достал из кармана документы полковника, вытащил из планшета карту и протянул капитану.
Пока еще не рассвело, мы решили обойти село и укрыться в первом же лесу, где места поукромнее — в самой чаще. Нашли такое место — овражек, поросший на склонах кустами, внизу ручеек журчит. Совсем маленький, шириной с локоть, а все равно вода свежая. Самим напиться-умыться, фляжки пополнить. На марше не пили, только рты полоскали водой, и фляги были почти пустые. При интенсивной ходьбе пить нельзя — потеть начнешь, силы терять. Другое дело — на отдыхе. Поели галет с немецким салом, уложенным в брикеты. Ничего — неплохое сало. Может быть, и не немецкое — трофеи немецкие, только упакованные на немецких фабриках.
Мы заснули в отрытых окопах — мелковатых, вырытых впопыхах.
Тоже мне — «Иванов»! Он такой же Иванов, как я балерина. По выправке — кадровый офицер, по невзрачной физиономии — похоже, разведчик или из «органов».
Надо отметить, что броневой щит у немецкой пушки РАК-40 низкий, пушечный расчет от огня толком не прикрывает. Двоих из обслуги пулеметчик зацепил — упали. А мы уже рядом. Гусеницы громыхают, пулемет огонь изрыгает. Не выдержали немцы, бросились от пушки врассыпную. Навалился танк на пушку, сильно тряхнуло, под днищем раздался скрежет металла. Все, раздавили.