— Вот, эта... Кошка, стало быть, — ломающимся баском попытался объясниться Ушмовец. — Желтая, с кисточками. Ты не горюй, матушка. Не плачь.
Улеб протяжно свистнул и по-новому посмотрел на своего конька, словно прикидывая, каково это — жрать широкими зубами почти что серебро.
— Все равно, — упрямо помотал головой Сигурд. — Удача оставила Валдемара, и в этой битве победы ему не будет. Он обречен.
— Добро, сам ночью, кроме воды, ничего не пью, — Владимир протянул Муромцу тяжелый, чеканной бронзы кувшин и кивнул Сбыславу.
— Порубежники пал успели пустить. Землю послушай.
— Лук зря не взяли! Я уже стоять приноровился!