— Добро, — кивнул новгородец. — Как людей своих улажу — пойду князю доложусь, а потом и к дядьке Якуну загляну, а то придется ли еще — бог весть.
Вдоль уложенных рядами, укрытых саванами тел шли попы — старые, некоторые совсем ветхие, кадили и неожиданно сильными голосами отпевали павших, даря последнее упокоение тем, кто сегодня сложил головы за стольный град и Русскую землю. Молодые священники, чуть не поголовно взявшиеся за оружие, служить не могли и стояли в стороне — в шеломах, в кольчугах поверх ряс, готовясь подхватить старших, если тех крепость телесная совсем оставит. Но старики, собирая последние силы, продолжали службу — мертвых надо предать земле, ибо кто знает, что будет завтра...
— Я тебе сейчас кое-чего другое сорву, — с визгом ярился конь. — Я тебе для этого Сунь Цзы премудрого читал? Это, по-твоему, разведка? Скотина ты, а не богатырь!
— А люб ты мне, Васенька, — ответил новгородский воевода.
Илья посмотрел туда, куда указывал Бабий Насмешник, и вздрогнул — далеко-далеко, на кургане, развевалось хвостатое знамя.
— Вот так, — закончил Алеша и с надеждой посмотрел на Михайлу.