— Государь, великий князь Стольнокиевский, дозволь месть творить за побратима? Он твоему дружиннику Сфену третий сын был, так и тебе не чужой.
— Древляне и Киевский полк пусть будут в городе, на Подоле, — продолжил князь. — Пусть будет сила про запас, да и от греха, если полезут через реку вплавь — встретите и Киев обороните.
— Да так, просто подумалось. Звезды светят, Днепр течет, леса стоят, места в степи — самому подумать страшно. Чего воевать-то?
— Шутки у тебя, Жеребятович, прямо скажем, неумные, — Илья тяжело соскочил на землю и с опаской заглянул в овраг. — Темно — хоть глаз выбей, ноги бы не поломать. Ты вот что, друг гривастый, посмотри тут пока, а я вот там, пониже, огонь разведу, с факелом дело повеселее пойдет.
— Уже не один дым, Бурушко, там и пыль столбами. Калин в десяти верстах. Если с обозом идет — через три дня будет под Киевом.
— Никакой бой не длится трое суток, — знакомым наставительным тоном пояснил Бурко. — Раньше кто-то сбежит. Давай-давай, и сам скидывай все, кроме кольчуги, и шлем полегче возьми.