— Княже! Полки черниговские в Киев идут! Городец минули, скоро уж видно их будет, а гонец вперед прискакал!
— А я с этим переведаюсь, — Илья указал булавой на страшного ольбера. — Давай, Бурушко.
— По твоему, княже, указу, тому пять лет, положено отпускать на Заставу на год тысячу пудов муки, да триста пудов зерна пшеничного, да триста пудов зерна ржаного...
— Надел-надел, — ответил Илья, спуская тетиву.
Никогда еще Сбыслав не видел, чтобы человек бледнел так быстро, печенег из бурого стал серым.
— А-а-а-а!!! Говорящая лошадь! — издал предсмертный вопль Фома.