— ...так что быстренько сбегай на Житний торг, купи винца, мяса жареного, орешков, ягодки этой сморщенной, изюм которая называется, давай, одна нога здесь, другая там.
Войско на другом берегу Сухой Лыбеди качнулось вперед и потекло в лощину, как бы не пять тысяч печенегов пошло на русских, остальные замерли, ожидая своей очереди. Снова передние спешились и, прикрываясь щитами, побежали к окопу, а остальные уже тащили стрелы из тулов. Миг — и зазвенели тетивы, и под рекой из стрел пешие степняки кинулись валить колья. Соловей стоял спокойно — борт ладьи защищал его до пояса, выше он закрылся щитом. Надо лишь выждать первый залп, а потом метнуть сулицы в тех, у рва. Первые стрелы застучали в борта, в щиты, послышались крики раненых — кто-то не успел закрыться, кого-то шальная стрела нашла в щель между краем щита и шлемом, кого-то стальной шип достал прямо сквозь липовые доски. Ну... Сейчас.
— А мне вот надоело, что само собой, — Добрыня отломил кусок шербета. — Я Настасью по полгода не видел, матушка седая — а я все на Рубеже. Сын без меня растет...
— Благодарствую, — поклонился Сбыслав и кивнул дружинникам, что поддерживали раненого,
— Так что ж ты здесь тогда сидишь, а не дома, с матерью, да женой, да сыном?
Ай, спасибо тебе, Бурко, спасибо, что пересказывал зимними долгими вечерами варяжские былины! Вот и сгодилась твоя наука, вот и нашлось примененье знанию!