— Понял. Это чтобы им на близкий выстрел сразу не подлезть.
— Да и я как бы не простой мужик, — заметил Улеб.
— Ну, не век же тут стоять. До порогов ночь скакать. Или ты кого-нибудь скрасть хочешь?
— Не порублю, у нас же мир подписан. Или ты сам войну начать хочешь?
Как ни задумался воевода, а неладное почуял прежде, чем на воротах заволновались стражи. Бревенчатая мостовая задрожала мерно, сперва слабенько, потом все сильнее, вои на башне крикнули в тревоге и изумлении, и внезапно яркие звезды закрыла черная тень, метнулась через стену, и что-то огромное грянуло в улицу, выворачивая бревна, скакнуло несколько раз вперед, тускло отсвечивая в свете факелов полированной сталью, и встало, храпя, рядом со Сбыславом. Жеребец воеводы сперва припал на задние ноги, едва не сбросив седока, затем вдруг радостно заржал и дружелюбно потянулся мордой к странной ночной твари, больше всего похожей на огромную лошадь в блестящей чешуе. От башни уже бежали, светя, разгоняя мрак, и Сбыслав увидел, что перед ним на великанском, закованном в диковинный доспех коне сидит богатырь, от ног до глаз одетый в сталь.
— Вы что задумали? — севшим голосом спросил Муромец.