Шагом, затем рысью, все убыстряя бег, боярский полк покатился на печенегов.
— Вот мне только скрадывать сейчас, Бурко. Я в погребе отвык, меня всякая собака за версту услышит.
— На то у меня труба иерихонская имеется, — рассмеялся ростовец, показывая на висящий за спиной чудовищный, желтой потрескавшейся кости рог.
— Слышал бы тебя отец Серафим сейчас, — тихо сказал Бурко.
— Должны успеть. Ну, прощайте, я буду на третий день.
— Мой грех, — решил взять на себя вину Илья. — Это все дурость моя и скверноумие. А девок мы, правда, случайно подхватили, верно, Маняша?