При виде вороха колец Фаэс вздрогнул и, как-то разом осунувшись, замер. Какое-то время неверяще глядел на серебряные и золотистые искры, гуляющие на разноцветных гранях, а потом буквально рухнул обратно в кресло.
«Ты откуда узнала?! – наконец, прорвало его. – Гайдэ, как ты могла знать, если даже я сам…?!»
– А если передумаю насчет грамоты и принятия в Гильдию?
Тварь в теле Лина истошно взвыла, а дерево содрогнулось в агонии, мгновенно выстрелив в воздух десятками извивающихся, подрагивающих от боли щупалец в тщетной попытке достать обидчиков. Их пытались обвить, их старались задушить, их пробовали свалить с ног, чтобы потом раздавить и уничтожить. Слепое тело шарило ими, как руками, стараясь понять, кто посмел причинить ему вред, и настойчиво тыкаясь когтистыми концами в землю, в соседние деревья, пробивая в них огромные дыры, вырывая с мясом кусты. Но Тени даже не дрогнули – покрытые наростами и бьющиеся в агонии отростки просто проходили мимо, никак не затрагивая призрачных тел и совершенно не мешая им работать. Тогда как работали они быстро, умело рассекая мгновенно начинающую гнить плоть, разрубая ее на смердящие, быстро чернеющие на свету куски, кромсая старое дупло, высекая в коре громадные засечки, постепенно разваливая его трухлявую броню и добираясь до гнилого нутра.
– Значит, это и есть тот наглец, который посмел заехать на Главную Площадь верхом? – неожиданно раздалось у меня за спиной. – И посчитал себя настолько важным, что даже сюда явился без приглашения?