Всю ночь напролет и все утро между небом и землей стояла серая водяная завеса — обволакивающая, теплая и мягкая, как сон.
— Не беспокойся, — сказал я и снова сполз под одеяло. Иголка капельницы была холодной, как сосулька. — Лучше расскажи мне про Рим.
— Такое впечатление, что ты доверяешь Генри едва ли не больше, чем себе.
— Тогда все нормально. Если, конечно, его снова не арестуют за вождение в пьяном виде.
— Ричард, что-то случилось? Плохие новости? Может быть, оставить вас вдвоем?
Мы пили виски с содовой. Чарльз попытался научить меня играть в пикет («Ведь в пикет играл Родон Кроули в „Ярмарке тщеславия“, помнишь?»), но я оказался никудышным учеником, и карты лежали без дела.