– Нет, раз уж пришел, то посмотри копыта моего коня. А то у меня одна рука пока еще… плоховата.
Вокруг барака чисто, даже трава вытоптана или сожжена, чтобы никакой гад не подобрался незамеченным. Шагах в пяти от входа из серой каменистой земли гордо поднимается огромное дерево. Я бы сказал, дуб, но слишком высокое, стройное, ветви начинаются только у вершины… Впрочем, здесь могло быть много деревьев, но их срезали и выкорчевали, чтобы под их защитой никто не подобрался. А это единственное дает густую широкую и плотную тень, что в этом знойном краю не лишне, не лишне.
– Разве Господь не ревнив? Не говорит, что надо быть верным только Ему?
Он наклонился ко мне, но тут же, вспомнив о плевке, отпрянул в таком испуге, что едва не свалился с кресла. Палачи переглянулись. Мне почудилось, что от одного донесся смешок.
– Ланселот, – буркнул он. – И Бернард. И Асмер. Даже, говорят, Совнарола взяли с собой! Их вчера отправили к королю Арнольду. Выехали срочно, даже проститься не успели. Не знаю даже, что такое может быть срочнее защиты Зорра.
Арнольд взглянул с сочувствием и глубокой жалостью на рано постаревшее лицо женщины, еще довольно миловидное, чистое, но уже с глубокими складками печали у рта и морщинками на лбу от вечных забот.