Конрад выпрямился, лицо стало красным от гнева. Конь под ним переступил нервно передними ногами, уши запрядали, на них падало горячее дыхание Конрада.
Хватка ослабела. Перед глазами стояла красная пелена, волны крови с силой били в уши. Я судорожно, как рыба на берегу, распахнул рот. Могучие лапы позволили воздуху хлынуть в грудь, но все еще держали крепко.
– У него еще остались остатки рыцарской чести. Несмотря на присутствие в его войске сил Тьмы, несмотря на обилие колдунов…
– Нет, раз уж пришел, то посмотри копыта моего коня. А то у меня одна рука пока еще… плоховата.
Вокруг барака чисто, даже трава вытоптана или сожжена, чтобы никакой гад не подобрался незамеченным. Шагах в пяти от входа из серой каменистой земли гордо поднимается огромное дерево. Я бы сказал, дуб, но слишком высокое, стройное, ветви начинаются только у вершины… Впрочем, здесь могло быть много деревьев, но их срезали и выкорчевали, чтобы под их защитой никто не подобрался. А это единственное дает густую широкую и плотную тень, что в этом знойном краю не лишне, не лишне.
– Разве Господь не ревнив? Не говорит, что надо быть верным только Ему?