– У гламура есть два главных аспекта, – сказал на одном из уроков Иегова. – Во-первых, это жгучий, невероятно мучительный стыд за нищее убожество своего быта и телесное безобразие. Во-вторых, это мстительное злорадство при виде нищеты и убожества, которые не удалось скрыть другому человеку…
Он провел перед собой рукою, как бы указывая на панораму невидимого города за стенами.
– Я вампир, я вампир, – тихонько шептал я, стараясь разогнать охвативший меня страх, – я здесь самый страшный, страшнее меня ничего тут нет…
Я поднялся на ноги. Голова все еще кружилась, и на всякий случай я взялся за спинку кресла.
Мне они казались больше похожими на декорацию для съемок космической одиссеи.
Я последовал за ним, и мы пришли в комнату, где были камин и кресла. Энлиль Маратович приблизился к камину и указал на висящую над ним черно-белую фотографию летучей мыши. Снимок был сделан с близкого расстояния. У мыши были черные бусинки глаз, собачьи уши торчком и морщинистый нос, похожий на свиной пятачок. Она походила на помесь поросенка и собаки.