Вернувшись, я снова разулся, Бобик подошел и обнюхал меня всего, этого ему достаточно, чтобы увидеть, где я был, что видел и с кем общался. Никогда не расспрашивает, понимает, совру, а так повел носом и – вся правда, как в мисочке.
Да, мелькнула мысль, цивилизация и культура на марше, даешь свободы и вольности, долой запреты, человеку все можно, потому что все хочется… Или же меня просто надули, а на самом деле город ханжей – Награнт, а Содом и Гоморра – Корентина…
В лесу всегда безветренно, а здесь утренняя свежесть пробирается под одежду, Изаэль кутается и жмется ко мне, как птенчик к маме. К счастью, день солнечный, голову и плечи уже пригревает.
– Сможем первыми похвалить себя, – ответил он, – рассказать, какие все остальные – сволочи. Всегда в выигрыше тот, кто первым доносит свое видение, не так ли?
Там есть балкон, на который можно выйти по короткому извилистому коридору прямо из моего кабинета, если нырну прямо туда, то сразу и кабинет, а утром: нате вам, а я отсюда и не уходил, сутками работал!
…Принц Винхельм, высок и сложен атлетически, в расстегнутом камзоле, под ним сверкающая кираса из хорошей стали с золотым единорогом на всю грудь, золотые лилии снизу и по бокам, на широкой перевязи, тоже шитой золотом, короткий меч в очень дорогих ножнах, украшенных мелкими камешками, зато в навершие рукояти вделан крупный рубин зловещего цвета застывающей крови.