— Так что придётся ночевать за городскими стенами, — подвела итог Матушка.
— У тебя есть ключ? — с тревогой спросил Хок.
Меня трясло и ломало — не только от встречи с водяником и успешной попытки обуздать охватившее меня безотчётное желание рассеять речного духа пылью по ветру (или, наверное, правильнее было бы сказать: каплями по реке?), а и просто от того, что я замёрз, проведя столько времени в холодной воде после полдневного труда на жаре. Барабанной дробью по спине бежали мурашки, зубы стучали, как копыта взбесившихся лошадей, скрюченные пальцы не хотели разжиматься... Я слышал голоса, чувствовал, как меня поднимают и кутают во что-то сухое, но не мог вытолкнуть из себя ни слова. А сказать хотелось много — особенно по адресу бородатого кретина, решившего наловить рыбки!
— Представьте себе, нет. — Я поднялся на ноги и несколькими шлепками стряхнул со штанин лесной сор.
«Ты начинаешь геройствовать, а это вредно для здоровья!»
— И только? Но этого мало, чтобы говорить о симпатии... К тому же он просто играет, и я для него не более чем головоломка, которую интересно разгадывать. Такой трактовке его отношения ко мне я поверю. Но — «нравишься»... Это чересчур.