— Силой-то, тебе, в случае нужды, и свояк подсобит, воеводу из-за этакой мелочи беспокоить невместно. — Продолжил Мишка таким невозмутимым тоном, словно речь шла о делах самых обыкновенных. — Но думается мне, что для сего дела не только и не столько сила потребна.
— По семь, по восемь, все оружные. Но с одной лодки четверых на берег высадили, там, где у них дозор раньше стоял.
На секунду Михаилу показалось, что Всеволод, подобно Вайнеровскому Горбатому, выкрикнет: «Черт с вами, мусора, банкуйте!», однако князь смолчал. Снова закрыл глаза и о чем-то задумался. Михаил тоже молчал, дожидаясь, пока Всеволод заговорит первым.
— Ну, ударь! Повали, ногами попинай… вовсе насмерть забей, ты же умеешь! — в голосе Листвяны не было даже намека на страх, отчаяние или подступающую истерику, скорее она, описывая совершенно непозволительное, что может последовать за первым ударом кулаком, защищалась от этого самого удара. И это подействовало.
— О, как! — изумился Илья Мишкиной интерпретации собственного высказывания.
«Ага, вот куда третий болт девался! Ну, внутри-то его быстро погасят. Все равно, надо похвалить».