— Воды… — попросил я, оседая на землю. — Катти, принеси воды. Мне… мне плохо. Воды!
На мгновение, пока корабль ложился на курс горизонтального разгона, началась тряска. Сейчас был самый трудный этап старта — челнок с ракетой-носителем «продирался» сквозь плотные слои атмосферы, скоростной напор был максимален. Изменился гул двигателей — тяга была сброшена до шестидесяти семи процентов. Через двадцать секунд мы вернулись на рабочий режим — сто четыре процента мощности двигателей.
Наставник Пер даже не посмотрел на меня. Сидел спиной, глядя в экран, показывающий холл, где мирно спал мальчик-дежурный.
Или, по крайней мере, неотличимо близок к человеку.
— На том же самолете, что и Петр. Я умею маскироваться. Детали важны?
— А я нет! — крикнул я, готовый в любой момент распороть собственную плоть, так предательски поддавшуюся чужому. Ведь даже боли не было!