— Петр, — диспетчер вдруг обратился ко мне по имени. — Ты входишь в атмосферу нормально.
А может быть и нет иного пути? Или открытая циничность Конклава, или то же самое, но в красивой обертке, от Геометров?
Неужели для моего симбионта силовое поле — не преграда?
— Я неточно выразился… стерты воспоминания. Личностная память. То, что ты видел, то что чувствовал. Вся твоя жизнь.
Горели альбомы плохо. Конечно, сплошной пластик. Пришлось сходить в гараж, и плеснуть на альбомы бензином. Я посидел у огня, грея озябшие руки, но дым был слишком едким.
— По последней. Доктора тебя все-таки осмотрят, Петр, ничего не поделаешь… вишь, набежали…