— Бревна, — сопоставив слова Ван Аллена с раскатистым громыханием, уверенно предположил он. — Обрушилась кладка бревен. Зачем ему понадобилось лезть туда?
— Fiat voluntas Tua, — с готовностью отозвался фон Зайденберг, на миг зажмурясь, когда из распахнувшейся двери навстречу рванулось студеное дыхание ветра.
— Теоретически, — повторил Хагнер. — Просто, любопытства ради.
— И сам Ян Ван Аллен, — продолжил тот. — Надо же.
— Я убил человека, — напомнил тот сумрачно. — И я сам не человек. Что тут решать? Он был прав и еще в одном: я уже давно повзрослел, майстер Гессе, и вполне понимаю, что будет дальше.
— По твоей логике выходит, — угрюмо подвел итог Ван Аллен, — что делать охотников из нас он тоже был не должен, ибо это ввергло нас в тот самый мир злобы и смерти, а значит, он нарушил отцовский долг и рискнул нашими жизнями.