— Это нельзя сравнивать, — возразил рыцарь. — Мы способны уследить за собою; он — нет. Вы намерены выбросить из мешка ядовитую змею посреди людной площади, майстер инквизитор.
— Такие раны будут затягиваться до самого утра, — отмахнулся Ван Аллен. — К утру он будет как новенький, однако с наступлением рассвета обернется человеком, и на его месте нападать на запертый дом с вооруженными людьми я бы не стал. Полагаю, и он не станет.
— И сколько народу было затащено на костер за такие речи?
Рычание, вдруг донесшееся издали, перекрыло вой и ветра, и тварей у порога — рычание ожесточенное, раздраженное, и темные горящие тела запрокинулись в сугроб, сбивая о снег пламя, и через несколько мгновений вокруг вновь воцарилась тьма, из которой несся уже не рев, а жалобный, болезненный скулеж. Курт всмотрелся, но теперь глаза, ослепленные вспышками, видеть сквозь мрак отказывались вовсе.
— Выживаешь в самых немыслимых ситуациях.
— Этот трактир внезапно перешел в статус вольного города? — осведомился Курт. — И все обрели в нем гражданство? Или твоей волей он вдруг перенесся из Германии на иные земли?.. Мы все еще под юрисдикцией Закона, Феликс, и в ведении Святой Инквизиции, чьим служителем я являюсь. Не вынуждай меня применить данные мне полномочия въяве.