— Господи Иисусе… — повторил за ним рыцарь, глядя на меч в своей руке остановившимся взглядом, и, попятившись, обессиленно опустился на скамью у стола.
— Вот ведь дерьмо… — ошарашено произнес Карл Штефан спустя миг тишины.
— Он напал один, — возразил охотник и, забрав у Бруно оттертую до блеска монету, протянул Курту: — Приложи к ране и держи… Он напал один, сам. Значит, его приятели на такой выверт были не способны, а значит, подобное умение это привилегия лишь таких, как он. Тех, кто повыше рангом.
— Пусть. Зато здесь люди… И я смогу, может быть, что-то сделать, чем-то помочь, чтобы все это кончилось…
— Это намек на то, что, когда тебе размозжат голову, из черепа вывалится уникального строения мозг?
— Ян прав, — усмехнулся он. — Самообладание и впрямь отменное… Молись, чтобы она не сиганула этой ночью с крыши, вдохновленная твоими выкрутасами, Карл Штефан. Если тебя и впрямь так зовут.