Почему под подошвой — снег? Минуту назад была холодная простыня, потолочные балки над головой; как он оказался на улице?
— Что стряслось? — спросила она тихо, метнув напряженный взор в сторону сына. — Что-то произошло? Почему только мы?
— Да ты шутишь, — усмехнулся тот снисходительно, попытавшись отодвинуть его в сторону.
— А к наличию окровавленных покойников в близлежащем пространстве я бы советовал начать привыкать, — заметил Курт серьезно. — В одном наш кликуша, вполне возможно, окажется прав: этот труп, боюсь, не последний.
— От этого не легче, — снова сбавив тон, с внезапной усталостью отозвался Хагнер, бросив исподлобья взгляд на Курта. — Это ничего не меняет. Последний шаг совершен, и теперь… я не знаю, как мне быть. Не знаю, что делать.
— Я знаю их шарфюрера лично и могу сказать с уверенностью: тому, кто попытался бы выкинуть подобный фортель со стрижьими зубами, Келлер повышибал бы его собственные. Однако, если ты ожидаешь проповеди — напрасно. Никакими наставлениями я не приневолю тебя оторвать этот воротник, благочестиво отпеть и предать погребению; ты взрослый и временами разумный человек и, если останешься в своем деле, когда-нибудь поймешь все сам.