— Тогда в следующий раз, — легко согласилась Эльза. — Пока, Петер…
— Ты жил там четыре года. Хоть разум и забыл, но тело должно помнить.
— Да. Мы все занялись разными делами. Ты стал космонавтом. Мы все мечтали, помни… извини. А в Дальнюю Разведку только ты ушел. Ган — стал инженером. Я — биологом.
— Хорошо, Наставник. Все сделаем, — Ган улыбнулся, и двинулся к кораблю. Я так растерялся, что не нашелся, что сказать.
Вот только линия берега — слишком ровная. Прямая как горизонт, и такая же фальшивая. Если пойти вдоль берега, то ничего не изменится — по правую руку потянутся низкие, словно подстриженные, рощицы, по левую — будет шипеть прибой. Лишь песок под ногами изменит цвет, из желтого станет белым, из белого — розовым, из розового — черным, и — обратно. Полоска пляжа неощутимо для глаз повернет вправо, ее покроет снег, потом снова потянется песок, и когда-нибудь, очень нескоро, я вернусь к этой же точке, где волны все так же будут ласкать берег…
Что-то выкрикнув я сдернул куртку, закатал, разодрав, рукав рубашки. Куалькуа не было.