Вдали, где над хмурым горизонтом набрякли тучи, заполыхали бледные зарницы и перекатился глухой рык — будто откашлялось сонное, брюзгливое чудовище.
Честно говоря, в столицу Алексей отправился с облегчением. Не было больше сил наблюдать, как разваливается на куски не один век строившаяся армейская машина. До чистого источника революции отсюда было далеко, из мутной окопной грязи на поверхность выныривали не «сознательные граждане», а крикуны и мелкие честолюбцы, которым лишь бы подальше от передовой. Ах, как хотелось вернуться в алознаменный, звенящий восторгом Питер, зарядиться его энтузиазмом, романтическим порывом, надеждой!
С грубостью Романов решил пока повременить. Слова Бочаровой его поразили.
Разъяренная Бочарова снова хотела на него броситься, но Романов и начальник штаба схватили ее за руки.
— Карл знает, что так меня зовут только близкие друзья. И тоже стал. — Она засмеялась тихим, счастливым смехом. — Говорит, что «мама» — это для малышни… У нас целых два часа.
— Проволоки боюсь, — пробормотала начальница. — Не растерялись бы.