— Петр… — хрипло позвал из темноты Данилов. Я молчал, я еще был там, где нет ни голосов, ни уставов, ни обязательных после джампа процедур реанимации корабля. В иллюминаторах медленно проступали звезды — сетчатка глаза отходила от шока, начинала видеть.
— Катти — врачом, — продолжил я. — А кто еще?
У Гибких была великолепная чувствительность. Живые торпеды стали расходиться, маневрировать. Но трое не успели.
— Мне кажется, Клей Гартер, что ты ошибаешься, — предположил я.
По удару на каждого. Большего не нужно. В живот, в нервные центры. Я не знаю, куда следует бить, но это знают мои руки. В узлы парасимпатической нервной системы, в те центры, что через мгновение взорвутся нестерпимой болью. Три тела, корчащиеся на полу.
— Понять цивилизацию куда проще, чем одного человека. А я и этого не сумел. Вы как кривое зеркало. Все на месте — а отражается сплошное уродство.