— Смотри, простынешь, — сдерживая смех сказал я.
— Я тоже тебя люблю, Никки. Все хорошо. Ты уже поправляешься.
— В детстве ты с ребятами прозвал меня Перо. Вы думали, что я этого не знаю…
Почему дед всегда оказывается абсолютно прав?
Я уткнулся в вязкие, негнущиеся колени Наставника Пера. Блудный сын, вернувшийся к доброму отцу. Я раскаялся, отец. Я согласен до конца дней своих пасти тучные стада. Лишь пожалей меня, коснись ласковой рукой и прирежь поскорее откормленного тельца. Благослови меня мертвой рукой, Наставник…
Название ни в чем не повинного вида спорта прозвучало у Киселева как грязное ругательство. Целое искусство, что ни говори.