– Ну гламурный птеродактиль! Сам он убраться не мог. Тьфу, никому нет веры.
– Ну вот… ехали мы из Олушек, деревни той, как слышим – конь где-то ржет. И так, словно зовет, понимаешь? Мы и решили узнать. Любопытно же, – чуть смущенно улыбнулась девушка. – Смотрим, на полянке конь стоит, а рядом человек лежит. Думали – ты раненая, ан нет, только носом кровь. Одежда на тебе дорогая, нездешняя, конь породистый. А когда Фарт начал тебя поднимать, чтобы в кибитку отнести, мы хвост обнаружили. – Девушка улыбнулась, отчего на ее щечках образовались премиленькие ямочки. – Еще решили, что это к твоей одежде прилипло, и дернули. А ты брату ка-ак под дых дашь! Он вместе с тобой на руках так наземь и сел.
Интересно, лисы умеют плакать? А то мне очень хочется…
Едва ли не треть всей коллекции, собранной этим клептоманом, составляло оружие. Да еще какое – ни одного банального клинка, ни одной заржавевшей секиры или копья, ни одной подгнившей стрелы. А красивые какие… Остро заточенная сталь всегда привлекала мое внимание. Помнится, в тульском музее дольше всего я простояла именно в зале холодного оружия. Здесь же мне позволили дотронуться до прохладного металла, впитывающего мое тепло, словно земля – кровь. Правда, и этого хватало. Вида крови, я имею в виду. Некоторые клинки словно специально подставлялись под руку острыми лезвиями. Как я там без пальцев не осталась, вообще не понимаю.
Осторожно выпустив его, я отошла чуть в сторону. Потом не удержалась и вцепилась в руку. И уже после этого посмотрела на «блудного папашу».
А еще ему банально хотелось надеяться на лучшее. Только о каком лучшем может идти речь в их положении?