– Что это была кара за мое преступление, – ответил Бертуччо. – О, эти Вильфоры, проклятый род!
Один из нотариусов сел, другой остался стоять.
После десяти минут работы стена подалась, и в ней появилось отверстие, в которое можно было просунуть руку.
Тяжкий вздох Барруа, зевота, от которой заскрипели его челюсти, привлекли внимание д’Авриньи; он поспешил к больному.
Граф взял памятную книжку и записал: «Улица Эльдер, 27, 21 мая, в половине одиннадцатого утра».
Остальные места были заняты Дебрэ, сидевшим между отцом и сыном Кавальканти, и Шато-Рено, сидевшим между г-жой де Вильфор и Моррелем.