— Давай, иди, доктор ждёт. Уже можно. И не дай Бог, он тебя не перевяжет, мне скажешь…
— Вот теперь, — сказал помощник, убедившись в наличии росписи, — ори, разрешаю, — и так же неторопливо исчез в люке.
Пир шёл горой. С капитаном все хотели поцеловаться. Особенно не удавалось вековому деду.
Поскольку всем хотелось домой, то приняли мы её — как и намечалось, без кривлянья: часа за четыре.
Бэчепятый резво оборачивается к нему, смотрит испуганно, напряжённо, с тоскливой надеждой, только бы не разбудить, а то…
— Разойтись по тумбочкам! — вспоминает помощник. — Бумага, застеленная в тумбочки, уже грязная, бирок нет, чёрт-те что, вопрос вечный, как мир! Командиры подразделений! По готовности предъявлять тумбочки лично мне.