— Боцман! — орёт командир, опять сунув голову в шахту люка. — Что у вас там происходит?!
— Не пойду! — бушевал Толик, когда его пихали назад в строй. — Не пойду на опрос. Я ничего не знаю. Вот! Выгоняйте! Увольняйте в запас! ДМБ! Демобилизация! Не хочу! Не знаю! — рубил он воздух перед носом старпома.
Штаб тоже любит солнце, но не так примитивно, конечно, как простой подводник — штаб любит его гораздо сложнее: ах, если б в базе не осталось ни одного корабля, выпихнуть бы их в море всех, как было бы хорошо, сколько бы было солнца; сколько бы было радости ежедневного штабного труда; сколько бы родилось порывов в порывистой штабной душе, сколько бы в ней всего улеглось.
При прорыве противолодочного рубежа? — Нет.
Но на смотрах устраивали опросы знаний. Толик узнавал об этом и удирал прямо из строя. А его ловили.
Обессилев, они сдавались, их сажали на детские саночки и привозили на пирс. По дороге они засыпали, и их грузили на корабль на талях. Приходили они в себя на третьи сутки вдали от родных берегов.