— А тебя-я, — Мафия подползает к двухметровому Лбу, — тебя-я, — захлебывается он, подворачивая головой, — я сгною! Сначала остригу. Налысо. А потом сгною! Ты хочешь, чтоб я тебя сгноил?
Только закроешь дверь, её сразу же откроют, чтоб посмотреть, отчего это её закрыли.
Его год не спускали на берег. Сначала он просился, как собака под дверью: всё ходил, скулил всё, а потом затих в углу и сошёл с ума.
— Назад, — бормочет командир в безумье своём, — назад, давай, милая… давай… по-тихому… давай, родная… ну… милая, ну… давай…
— А как вас зовут? — спрашивали её смущающиеся матросы в промежутках между бревнами.
Сто миллионов буратин! Столько же миллионов пап карл!»