И дядя вспомнил то героическое время, когда по ночам выясняли, кто ты такой.
Фома грелся на солнышке. Только что закончился проворот оружия и технических средств, и народ выполз покурить, подышать. Вот марево! Градусов тридцать, не меньше. В такую погоду где-нибудь на юге купаются и загорают разные сволочи, а здесь вода восемь градусов, не очень-то окунешься, всё-таки Баренцево море.
— Восемьсот пятьдесят пятый бортовой! Куда вы движетесь?
Наверху задержался только командир. Он подождал, пока все исчезли, и нагнулся к тому месту, где, по его мнению, должен был быть диктофон.
В остальное время — блюём через перила, если конечно, с непривычки.
Матрос подхватил беспризорника, а командир помчался дальше, навстречу восходящим лучам восходящей военной славы.