Лейтенант Вова шёл домой из патруля. Два часа ночи. Его патрульные, отпущенные ночевать в казарму, уже минут десять месят снег в нужном направлении, мечтая о вонючей подушке, а вот Вову ждёт постель, супружеское ложе.
— Сядь! — сказал я ему. — А то начну гадить сейчас и мимо банки.
— Тяжело вам наверное было… одному, Иван Фомич, — безразлично вставил командир в притихшей кают-компании.
«…Загадочная, очаровательная, нежная, изумительная тысячу раз. Пытка моя. Сейчас 21 час. У вас там по телевизору идёт телепрограмма «Время». Передают дыхание страны. А у тебя в ванне шумит вода. Ты моешься. Атласная. Думаешь ли ты обо мне? Я о тебе думаю. За тысячи километров от берега. Передо мной твоя карточка. Она стоит, опираясь на стол. Твоё изображение. Оно вырывает из меня чувствительный стон. Мучительная. Он выходит, оставляя осадок на хрустале моей души…»
— ПА-ЧЕ-МУ?!! (Пятнадцать восклицательных знаков). Па-че-му не стрижен?!! (Глаза оловянные).
Тут я изловчился и сказал, что у меня в подчинении матросов нет.