Мичман перестал выть и расписался наощупь, после этого он был спасен. После росписи его перевязали.
Врачи пожимали плечами и говорили, что он здоров… хотя…
А выходя, подумал: «Полегчало ему. Хе-х, птеродактиль!».
— А можно, я попробую? — спросил наконец один из милиционеров.
Дело принимало международный оборот. Пришлось оставить его в рядах: влепили ему выговор и тут же наградили каким-то орденом.
Матрос видел многое, привык ко всему, но чтоб маршал и вверх ногами — этого он не выдержал, он скользнул вниз по поручням и (ни слова дежурному) исчез из центрального со скоростью вихря.