Пардон понял, что в этом человеке он ошибся: в нём сострадания не наблюдалось; и ещё он понял, что его, Пардона, сейчас будут бить с риском для жизни кошачьей, — после этого он перестал укачиваться.
— После меня лучше не занимать, — говорил он всегда угрюмо, всегда перед дверью терапевта, когда мы приходили на медкомиссию.
Твёрдые, как дерево; обветренные, как скалы; пьют всё, что горит, после чего любят бешено всё, что шевелится.
— Если нет мозгов, бери блокнот и записывай! Я всегда так делаю.
— Очень просто, — сказал Лёха, — делайте, как я.
— Ты где шхерился?! — набросился на меня начальник штаба. — Тебя командующий с вахты снял.