От парня со шрамом пахло табаком и жвачкой. Он тащил Лизу, не обращая внимания на попытки вырваться.
— Ну как это понять? Как это понять, почему ни с кем такого не происходит, а только с тобой?!
— Сто тысяч поганых рублей, — бормотал он себе под нос. — Это жизни не стоит, нет… Моя жизнь — дерьма коробка, зато эта вся в белом… Сверкает прям… А моя жизнь — это тьфу…
— А что с ней, Игорь? — помолчав, спросил мужчина с хвостом.
Левый бок сильно примят в двух местах. Заднее стекло выбито. Правая фара осыпалась, превратив машину в подобие маски Терминатора. Бампер поцарапан; на крыше, как памятник давно прошедшим светлым дням, по-прежнему возвышались две велосипеда. Вова, огромный и плечистый, стоял, привалившись к водительской дверце, и вертел на пальце ключи, как таксист.
Рассвет сменился утром, как в почетном карауле. Тянулись катера по воде, подъезжали бесконечные свадебные процессии, защелкивали замки на железных ветках и летели на дно ключи, олицетворявшие чью-то свободу. На стоящую у перил женщину никто не обращал внимания.