— Воспоминания — чертовски тяжелый багаж. Особенно когда сидишь за решеткой.
— «Бистро» закрыт, — сказала Наташа. — Хозяин его продал. Он уехал в Европу, чтобы присутствовать при торжественном вступлении де Голля в Париж.
Грефенгейм вспоминал несчастных жертв, которых опять водворяли в камеру. Каждое движение было для них мучительно, но многие все же обводили товарищей полубезумным взглядом и шептали охрипшими от крика голосами: «Мне повезло. Они меня не задержали!» Быть задержанным — значило оказаться в подвале, где узников затаптывали насмерть, или в лагере, где их истязали до тех пор, пока они не бросались на колючую проволоку, через которую был пропущен ток.
— Да, — ответила она неожиданно мягко. — Сейчас не время, Роберт.
— Долго вы еще собираетесь здесь работать? — спросил он.
— Я не только дотронусь до тебя, чертовка! Возьму силой, здесь, сию же минуту, ты у меня…