— Я хочу сказать, что все люди равны — никому не скрыться.
«Ни за что!» — поклялся я мысленно, наблюдая за тем, как Фрезер целует Наташу в щеку.
— Не только в Америке, — бросил Рабинович.
Танненбаум покачал головой; его окруженная черной растительностью лысина смахивала на блестящий зад павиана.
— А где мы будем ужинать? Для четверых ваша комната слишком мала.
— Поэтому ничего не следует продавать, — с радостным рычанием произнесла акула.