— Точь-в-точь как эти фрукты, — сказала Кармен, показав на тарелку. Название-то какое выдумали — не выговоришь! А на самом деле — просто нарезанные фрукты, к которым добавлено немножко ликера.
— О том, что мы не должны причинять друг другу боль. И о том, что мы сошлись лишь для того, чтобы забыть старые романы. О Боже! Как ты мне все это преподнес! И мы, дрожа как овцы после урагана, укрылись под сенью этой ни к чему не обязывающей любвишки, укрылись, чтобы зализать раны, которые нам нанесли другие.
— На Луне, — сказал Меликов и пошел к конторке, чтобы выдать ключ постояльцу.
— Кан не писатель. Скорее, он противоположность писателю, человек действия.
— Евреи побед не празднуют, господин Кан. Евреи празднуют избавление, — сказал Фрислендер.
— Ты становишься умнее. Успокойся! У тебя нет оснований подозревать меня.