Влив в Дюкова почти целую бутылку водки и уверившись, что в ближайшую половину суток тот вряд ли выползет из номера, Павел сел за руль. Времени до встречи с тестем оставалось предостаточно – можно было и отдохнуть, и подумать. Вот только поехать было не к кому. Павел еще держал в голове адреса давних, теперь уже полузабытых подруг, приятелей по институту, нескольких клиентов, отношения с которыми стали почти дружескими, любителей автостарины, но случившееся с Василисой и ее дочкой окончательно отсекло даже возможность контактов с кем бы то ни было. Он казался себе носителем страшной инфекции, которая сеет вокруг смерть, взрывает и режет на части всех, к кому он прикоснется, и не трогает по какому-то недоразумению только его самого. Да и до Дюкова пока не добралась. И до Томки. «Паша! Я в беде!»