Отец Анер, я уже начинаю тосковать по тебе. А твои клирики – это самые лучшие церковные парни на свете. Одна их пьянка в Белгоре на следующий вечер после боя поставила на уши всех горожан. Дикие вопли и описание своих подвигов заставили бы завистливо сжимать зубы любого земного трубадура. Причем ребята не врали, они просто немного преувеличивали. Епископ Анер в тот момент сидел со мной и внезапно частично оглох. Меня он слышал хорошо, а вот вопли подчиненных, раздающиеся в четырех кварталах от корчмы Матвея и заставляющие дребезжать стекла в окне моей комнаты, абсолютно не доносились до его слуха. Правда, очередной крик одного клирика о том, в какую именно он вступит сексуальную связь с Проклятым, когда увидит, заставил епископа поторопиться с прощанием. Стоя на пороге и готовясь дать мне благословение, он внезапно поперхнулся и выскочил из комнаты. Наверно, вспомнил о невыключенном утюге. Через минуту, правда, вопли затихли. Нет, не утюг. Отец Анер кое-что напомнил своим ребятам. Пьянка продолжалась, я сам через полчаса к ней присоединился, но криков больше не было. Мы надирались почти в полной тишине, а потом ребята еще и отнесли мое тело к Матвею. Прошло всего тридцать часов, как Живчик вытащил меня с того света, и я был еще очень слаб.
М-да. Не лохи. На щитах заклятия. Пехотинец уже встал и снова занял свое место. Осталось им пройти сто пятьдесят метров. Шагов за двадцать от стены колонны атакующих рассыплются, и в двух-трех десятках мест будут приставлены лестницы. Один забирается, один держит и один наверняка с арбалетом. Это армия, а не ополченцы. Профи. Никакой паники, волнения и суетливости не наблюдается.
– Есть другие предложения? – осведомился я.
– Вот смотри, – проф водил пером по листу. – Здесь основной колодец, а вот здесь запасной.
– Каких обстоятельств? – громко удивился я. – В прямой и безусловной форме, не допускающей другого толкования, было сказано о незаконнорожденности Его Величества Орхета Пятого.