Дантес не сводил глаз с этого человека, который, забывая о собственной участи, размышлял об участи мира.
– Послушайте, Вильфор, – сказал д’Авриньи, – будьте мужчиной. Блюститель закона, честь ваша требует, чтобы вы принесли эту жертву.
Бертуччо отер пот, струившийся по его лицу, но повиновался; однако он все-таки подвигался влево.
Плывя мимо Каталан, граф отвернулся; и, закрыв лицо плащом, он прошептал женское имя.
– Это слишком долго, – прервал Дантес, – я хочу видеть его сейчас же!
– В таком случае надо их вынести, – сказал Морсер, дергая шнур звонка. – Вам в самом деле нездоровится; уже когда вы вошли в гостиную, вы были очень бледны.